Цель этой главы не столько в обобщении, сколько в иллюстрации многочисленности направлений исследования асимметрии полушарий и мозга по разным признакам. С давних пор отмечаются различия в их строении.

По отношению ко всем частям тела В. В. Бунак отмечал: «каждый индивидуум представляет собой как бы два рано дифференцировавшихся по продольной оси полуиндивидуума, правого и левого, развивающихся совместно» (1926). Полушария мозга симметричны по одним, асимметричны по другим показателям. Морфологические асимметрии рассматриваются как вторичные, связанные с более высокой дифференцировкой первично-симметричных закладок [Пинес Л. Я., 1934], возрастают в филогенетическом ряду, более рельефно выражены у человека; чем у антропоидов, максимально выражены в неокортикальных структурах: нижнетеменной, нижнелобной, верхневисочной. В них вариабельны цитоархитектоническое строение, формы клеток, типы дендритов [Блинков С. М., 1955; Шевченко Ю. Г., 1972]. Так, поле 42 по размерам больше в доминантном но речи полушарии, а поле 22/38 — в верхневисочной подобласти субдоминантного [Блинков С. М., 1955]. Самый большой коэффициент асимметрии отмечен в зонах Брока и Вернике, получающих максимальное развитие в онтогенезе [Блинков С. М., Глезер М. И., 1964]. Как о наиболее ярких морфологических различиях говорят о преобладании левой височной площадки по сравнению с правой [Geschwind N., Levitsky W., 1968; Galaburda A. et al., 1978; Geschwind N., 1978, и др.].

С помощью количественных методов выявлены достоверные различия речедвигательных полей 44 и 45 в правом и левом полушариях [Боголепова И. Н., 1982; Боголепова И. Н. и др. 1983]. Дивергентные архитектонические различия отмечены в нижней теменной дольке, функционально связанной с полимодальной сенсорной интеграцией [Eidelberg D. et al., 1984].

Показаны нарастание асимметрий проводящих путей в филогенетически новых отделах мозга [Дзугаева С. Б., 1965], значение коллозальной системы [Бианки В. Л., 1985], активное участие комиссур в межполушарном обмене сенсорной информацией различной модальности, что лежит в «основе дубликации следов памяти» [Мосидзе В. М., 1985]. Есть указание на то, что у леворуких и амбидекстров мозолистое тело больше, чем у праворуких [Witelson S., 1985] и это предполагается связанным с большим двуполушарным представительством когнитивных функций.

Обсуждаются соотношения между морфологическими и функциональными асимметриями полушарий мозга. О. С. Адрианов (1985) говорит о «структурных основах функциональной специализации полушарий мозга», считает перспективным изучение этих основ, не разделяя при этом «пессимизм» С. Спрингера и Г. Дейча, заключивших, что неизвестно, действительно ли анатомические асимметрии «являются морфологической основой функциональной асимметрии между полушариями» (1983)

Интенсивно развиваются представления о различиях полушарий в электрической активности. Ее показатели изменяются соответственно тому, в каком психическом, в частности эмоциональном, состоянии находится сейчас испытуемый — здоровый и больной [Костандов Э. А., 1977, 1978; Костандов Э. А., Арзуманов Ю. Л., 1980; Костандов Э. А., Арзуманов Ю. Л., и др., 1981; Арзуманов Ю. Л., 1985; Мадорский С. В., 1985, и др.].

Вопрос о соотношении различий полушарий по показателям электрической активности с одной стороны, и по их функциям в деле обеспечения целостной нервно-психической деятельности — с другой, представляется сложным. С. Спрингер и Г. Дейч (1983) считают преждевременным «пропагандировать использование регистрации ЭЭГ и ВП в качестве безоговорочных критериев межполушарной асимметрии». Но все же изучение электрической активности правого и левого полушарий в момент покоя и выполнения испытуемым психической деятельности разного содержания ценно тем, что оно, безусловно, дополняет знания об асимметрии мозга важными данными.

Исследуются различия мозгового кровотока у бодрствующего человека в момент выполнения им различных видов психической деятельности [Шахнович А. Р., Разумовский А. Н., Мякота А. Е., 1976; Lassen N., Inquar D., 1972; Inguar D., 1985, и др.]. Исследовался регионарный кровоток в двух полушариях одновременно у праворуких мужчин во время выполнения двух видов деятельности — вербальной и перцептивной. Во второй задаче испытуемые, рассматривая картинки, содержащие отдельные фрагменты, должны были сказать, что на них нарисовано. Обнаружились небольшие, но достоверные различия кровотока: как и ожидалось, средняя величина кровотока при первой деятельности была больше в левом, при второй — в правом полушарии [Risberg J. et al., 1975].

В нашей работе отмечено увеличение мозгового кровотока в правом полушарии у больных с поражением и правого и левого полушарий, если они прослушивали музыкальное произведение; при этом изменения кровотока в левом полушарии были вариабельны — кровоток уменьшался, оставался на прежнем уровне и у единичных больных увеличивался [Гасанов Я. К., Брагина Н. Н., Доброхотова Т. А., Корниенко В. Н., Репин В. Я., 1982].

Авторы всех исследований констатируют, что кровоток в правом и левом полушариях мозга более сходен, чем различен; это обстоятельство сохраняется и в том случае, если испытуемый в эксперименте занят деятельностью, основанной на речи.

За последние десятилетия резко усилился интерес исследователей к тому, асимметричны ли полушария мозга по химическим характеристикам? Полученные к настоящему времени данные исследований животных, патологических состояний (разного происхождения) человека и посмертного изучения его мозга обобщаются как свидетельствующие о биохимической асимметрии мозга [Луценко В. К., Курганов М. Ю., 1985].

По величине холинэстеразной активности различаются анализаторы: симметричные — слуховой, зрительный, кожной чувствительности и асимметричные — моторный, речевой. Асимметрия холинэстеразной активности обнаружена только в тех областях коры мозга, пишет В. С. Кононенко (1980), которым «свойственна функциональная асимметрия» и можно различать правый и левый тип доминирования холинэстеразной активности.

Показано неравномерное распределение норадреналина в коре мозга и надпочечниках крыс-самцов (Вистар) и уменьшение этой асимметрии при развитии экспериментального невроза из-за гипокинезии. В левом и нравом неокортексе до гипокинезии было соответственно 554±86 и 462±56 нг/г норадреналина, после 6-недельной гипокинезии — 621±187 и 605±137 нг/г; в левом и правом гиппокампе до гипокинезии — 641±147 и 1064±216 нг/г, после 6-недельной гипокинезии — 910±145 и 980±60 нг/г соответственно. P. Poppei и соавт. (1984) привлекают внимание к резкому уменьшению (исчезновению) асимметрии распределения норадреналина в исследованных структурах мозга в процессе развития экспериментального невроза.

Неравномерно распределена гаммааминомасляная кислота (ГАМК) [Guaneri P. et al., 1985]. Ее содержится больше в ядрах черной субстанции, переднем четверохолмии правого полушария и вентромедиальном ядре зрительного бугра, хвостатом ядре левого полушария [Starr M. et al., 1981). Неравно распределены эндорфины и энкефалины [Hughes J. et al., 1980], специфические рецепторы бензодиазепинов [Robertson H., 1980], серотонин [Попова Н. К. и др., 1978], оппоидные пептиды и опиатные рецепторы [Чазов Е. И. и др., 1981; Вартанян А. Г. и др., 1982; Бакалкин Г. Я. и др., 1984, и др.]. P. Flor-Henry (1986) отмечает, что в левом полушарии больше дофамина, ГАМК, ацетилхолина, а в правом — серотонина, норадреналина. Установлена асимметрия в распределении пептидов, участвующих в регуляции двигательных функций. Г. Н. Крыжановский и соавт. (1984) полагают, что предпосылки к латерализации формируются на молекулярном уровне.

Неодинакова чувствительность правых и левых подкорковых структур к действию фармакологических препаратов [Дутов А. Х., Анохов С. С, 1983]. Дискинезии, обусловленные нейролептическими средствами, у человека проявляются в большей степени в правых конечностях, что свидетельствует о большей чувствительности к ним допаминэргических систем левого полушария [Waziri R., 1980]. Есть указания на большее воздействие аминазина на структуры левого полушария мозга [Максимович Я. Б и др., 1985], алкоголя на структуры правого [Костандов Э. А. и др., 1981; Рещикова Т. Н., 1985].

За изложенными проявлениями химической асимметрии, может быть, кроется закономерность, подобная сформулированной еще в прошлом веке Л. Пастером: «...в рассуждения и физиологические исследования проникла идея о влиянии молекулярной диссимметрии естественных органических соединений, возникло представление о факторе, имеющем очень большое значение и обусловливающем в настоящее время, может быть, единственное, отчетливо выраженное различие, которое мы можем обнаружить между химией неживой природы и химией живой природы» (1960). Допускаемая закономерность на уровне человека и формирования его сознания должна, по всей вероятности, проявляться в соответствии с инвариантным, наличным в мозге всех людей (и животных) несходством полушарий по форме, пространственной характеристике по правизне и левизне. Полушария представляют собой как бы зеркальные отражения друг друга.

Проблема установления причин и закономерностей формообразования у живых организмов вообще признается «одной из наиболее трудных как и методологическом, так и в экспериментальном отношении» [Преображенский Б. В., 1983]. Открытые Н. И Вавиловым (1920) законы гомологических рядов наследственной изменчивости обнаружили порядок (симметрию) и полиморфизме гено- и фенотипических признаков, близких родов и видов. Изменчивости форм, охватывающей практически все основные «геометрические фигуры», сопутствовали химические и физиологические особенности. «Близкие виды растений характеризуются сходством химического состава, выработкой близких или одних и тех же специфических химических соединений» [Вавилов Н. П., 1965]. По Н. И. Вавилову, возможность появления новых признаков, морфологических или биохимических, имеет свои границы и открывает путь для прогнозирования еще неизвестных структурно-функциональных вариантов. Учение о гомологии в настоящее время широко используется для характеристики структурно-функциональных отношений и позволяет найти общий план строения биологических объектов с низком симметрией [Шафрановский И. И., 1971].

Поиск каких-либо внутренних различий правых и левых форм биологических объектов оказался безуспешным. Изучали воздействия внешней среды, например, гелиотропического фактора на правизну — левизну формы объектов [Смирнов Л. Л., 1950; Дубров А. П., 1987], на право-левостороннюю ориентировку спиралевидных структур в клетках [Алпатов В. В., 1951].

Обобщая фактический материал о полиизомерии биологических объектов, В. Б. Касинов (1973) приходит к выводу, что все попытки соотнести киральность объекта с молекулярной или стереохимической специфичностью протоплазмы не получили убедительных подтверждений. При этом, по мнению автора, и генетический контроль киральности низших организмов не является абсолютным, так как встречаемость правых и левых форм колеблется от равной через преобладание одного биоизомера до почти полного отсутствия одного из изомеров.

Обосновывается положение о принципиальном сходстве геометрических форм растений в разных геологических периодах [Мейен С. В., 1971], о возможности предсказания новых форм растений [Вавилов Н. И., 1965], об экологической обусловленности форм в биологии, их определяемости образом жизни [Гиляров М. С, 1944; Беклемишев В. Н., 1964], о приложимости математических законов к толкованию процессов формообразования [Любищев А. А., 1982].

Содержание понятия формы в последние годы получило более широкое толкование. Понятие органической формы объединяет всю совокупность пространственно-временных отношений на макроуровне и глубоких уровнях организации [Студитский А. Н., 1979; Струков А. П., Хмельницкий О. К., Петленко В. П., 1983]. Форма связывается с пространственной упорядоченностью частей в целом, устойчивостью при непрерывной динамике метаболических процессов [Саркисов Д. С, 1977]. Отступление от абсолютизации формы, понимание ее как одного из элементов структуры, очевидно, не дает оснований для сопоставления функций непосредственно с правизной и левизной больших полушарий мозга в отрыве от материальных процессов, связанных с этой формой.

Из всех асимметрий в нашей работе главное значение придается правизне — левизне полушарий. Правизна — левизна отражают, по-видимому, наиболее фундаментальное несходство гемисфер мозга, в рамках которого проявляются все другие асимметрии полушарий.

Сформулировано множество гипотез об асимметрии функций полушарий мозга. Различия функций используются иногда в высказываниях авторов о происхождении функциональной асимметрии мозга.

Так, в происхождении асимметрии мозга предполагаются важными праворукость и специфически человеческие интеллектуальные процессы [Walker S., 1980], особое развитие правой руки в силу приспособленности к ней орудий труда [Глумов Г. М., 1985], левополушарная локализация сознания [Popper K., Eccles J., 1977; Eccles J., 1973], необходимость сегрегации несовместимых функций, например, анализа и синтеза [Semmes J., 1968; Levy J., 1969], целесообразность экономного расходования нервной энергии, не дублируя высших функций [Bradschow J., 1985] и т. д.

Вместе с тем речь идет об огромном фактическом материале, о множестве уже выявленных асимметрий функций. Знание этих данных абсолютно необходимо для понимания природы функциональной асимметрии мозга человека и ее отличий от асимметрии мозга животных.

Получены веские данные в пользу различной обработки информации двумя полушариями. Широкое распространение получила гипотеза Л. И. Леушиной, А. А. Невской, М. Б. Павловской (1981, 1985) об обработке зрительной информации: левое полушарие действует по классификационно-дискриминантному методу (выработка решающего правила, позволяющего относить изображение к тому или иному из ожидающихся классов), правое — по структурному методу (описание иерархической структуры изображения) По мнению авторов, «способ переработки информации — зрительной и других модальностей является определяющим для развития речевых функций в одном из полушарий, а именно классификация образов в левом полушарии, давая более обобщенное и абстрактное отражение объектов окружающего мира, создает базис формирования речи как высшей формы абстракции». Для разделения объектов на классы дискриминантный метод проще, он дает короткие кодовые описания, но может быть применен только к выученному алфавиту зрительных образов; структурный метод сложнее, но более универсальный и мощный и может быть использован при описании новых, ранее незнакомых изображений [Невская А. А., 1985]. Левое полушарие обеспечивает «инвариантное к размеру, местоположению и, возможно, к повороту описание формы изображений. Эти схематизированные описания отображены в метрическом пространстве зрительных образов, в котором возможно установление степени близости и сходства между ними. Можно думать, что это пространство организовано одинаково для разных лиц» [Леушина Л. И., Невская Л. Л., Павловская М. Б., 1985].

О зрительной системе говорится как о двух подсистемах, каждая из которых работает «по своим особым принципам». Одна преимущественно связана с левым, другая — с правым полушарием. «Наличие в мозге двух таких подсистем позволяет независимо решать ряд важных, но несовместимых на одном нейронном субстрате задач». Полноценное узнавание возможно лишь при совместной работе обоих полушарий мозга. Левое полушарие выполняет схематическое (с точностью до класса) распознавание отдельных объектов. В правом полушарии находится основная зрительная память с «записанными» для каждого класса объектов реализациями (изображениями конкретно виденных представителей данного класса). Сведения о классе распознанного объекта передаются в правое полушарие, что сокращает поиск в зрительной памяти и позволяет довести распознавание до уровня конкретного идентификации [Левашов О. В., 1985].

Долговременная память, помехоустойчивость зрительного восприятия и возможность компенсации имеющихся расстройств больше страдают при резекции правого гиппокампа [Меерсон Я. А., 1982].

В левом полушарии происходит высший семантический анализ и осознание раздражителя. Оно доминирует при восприятии осознаваемой эмоционально отрицательной информации; в правом производится зрительно-пространственный анализ осознаваемых вербальных и невербальных раздражителен, и результаты передаются в левое полушарие», организуются безотчетные эмоции [Костандов Э, Д., Арзуманов Ю. Л., 1980; Костандов Э. А., 1983].

Левее полушарие работает как планирующий, аналитический, последовательный процессор или препозиционно: оперирует дискретными понятиями, соответствующими целым классам объектов, устанавливая отношения между ними. Правое полушарие работает аппозиционно: обеспечивает целостное синтетическое, аналоговое описание мира [Bogen J., 1969, 1975].

Полушария мозга асимметричны в восприятии и обозначении цветов. Правое обеспечивает словесное кодирование основных цветов с помощью простых высокочастотных названий (красный, синий). Здесь характерны минимальные латентные периоды называния и точное соответствие названий физическим характеристикам основных цветов. «Правополушарный язык обозначения промежуточных цветов беден»; в нем редко появляются предметно соотнесенные названия, но они точно соответствуют цвету предмета. В целом правое полушарие ответственно за формирование жестких связей между предметом и цветом, цветом и словом, словом и сложным цветным образом предметного мира. Левое полушарие обеспечивает словесное кодирование цветов с помощью относительно редких в языке, специальных и предметно соотнесенных названий. При угнетении левого полушария из лексикона исчезают такие названия промежуточных цветов, как оранжевый, терракотовый, вишневый, цвет морской волны. В целом левое полушарие не фиксирует жесткие связи между предметом и цветом, цветом и словом, словом и сложным цветным образом. В основе деятельности левого полушария лежат широкие ассоциативные связи понятия со словом, относительно оторванные от конкретно-чувственного анализа предметного мира. Эти данные получены при изучении больных, подвергавшихся унилатеральному электросудорожному лечению с функциональным угнетением правого или левого полушария. Н. Н. Николаенко (1985) на основе этих данных говорит о существовании двух систем узнавания окраски объектов. Система правого полушария ответственна за «изоморфное чувственное отражение качества предмета», левое — за понятийное его отражение.

У тех же больных (после право- или левостороннего электросудорожного припадка) изучались последовательность выбора цветов, группировка цветов, положение промежуточных цветов в цветовом пространстве и называние промежуточных цветов [Николаенко Н. Н., Родионов В. Д., 1985]. До припадка больные в первую очередь отбирают зеленые, затем красные, пурпурные, оранжевые и наконец — синие цвета: «последовательность выбора цвета имеет направление от средневолновой (зеленой) части спектра к длинноволновой (красной) и затем к коротковолновой (синей)». При угнетении правого полушария сохраняется эта последовательность, левого — изменяется: от длинноволновой части спектра (красные, оранжевые, желтые цвета) — к средневолновой (зеленый) и далее к коротковолновой (синий цвет) части. В этой работе авторами используются понятия «объективное цветовое пространство» и «перцептивное цветовое пространство». отличающееся от первого «неравномерностью». «Перцептивное цветовое пространство, организуемое правым полушарием, представляет собой пространственно строго упорядоченную систему, изоморфную видимому спектру». Пространственная правильность передачи видимого спектра опосредуется формирующимся у человека внутренним образом цветового пространства, которое имеет свою систему координат. Тот факт, что правое полушарие, как пишут авторы, «предпочитает» выбирать в первую очередь красные цвета, позволяет предположить, что начальной точкой отсчета в системе координат перцептивного цветового пространства является длинноволновый (красный) участок спектра. Это пространство представляется авторами как совокупность относительно изолированных структурных образований фокусных цветов. «В цветовом пространстве, организуемом левым полушарием, признаки конкретного цвета (насыщенность, светлота) не выделяются, исчезает пространственная правильность передачи спектра, т. е. утрачивается изоморфное отображение физической картины мира цветов». Это цветовое пространство имеет укрупненный и высоковзаимосвязанный характер, что, по предположению авторов, служит основой обобщенно-абстрактного или категориального отношения к цвету, основой для формулирования понятий. Суждения авторов можно понять так, что у полушарий мозга различны «перцептивные цветовые пространства» или полушария мозга асимметричны по характеру «перцептивного цветового пространства».

Имеются данные о различии функций полушарий мозга в формировании слухового восприятия. Показана специализация правого полушария мозга к опознанию пространственных характеристик стимула. При его Поражении «выявляется смещение четкой и стабильной в норме внутренней системы координат, отражающей» экстраперсональное пространство. Говорится о «наличии модели внешнего сенсорного пространства в структурах мозга». Такая модель, по предположению авторов, должна располагаться в упомянутой системе координат, и «первоочередными по важности структурами такой модели внешнего пространства» являются «классические центры сенсорных систем», именно в них происходит тонкая обработка данных о пространственных характеристиках стимула. Необходим, по мнению Я. А. Альтмана, С. Ф. Вайтулевича, С. П. Порка (1185), еще определенный и четкий уровень отсчета, на который необходимо наложить внешнее сенсорное пространство. Авторам представляется вероятным, что таким уровнем отсчета является схема тела, присутствующая в разных структурах мозга.

Главное направление исследований асимметрии мозга началось более 100 лет тому назад на основе изучения нарушений речи при очаговых поражениях левого полушария [Broca P., 1865; Wernike C., 1874], затем — у больных после расщепления мозга [Sperry R., Gazzaniga M., 1967; Nebes B., Sperry R., 1971; Gazzaniga M., 1974; Zaidel E., 1978, и др.]. В последнее время интересные данные получены в ходе изучения больных после» право- и левостороннего электросудорожного припадка [Балонов Л. Я., Деглин В. Л., 1976; Балонов Л. Я., Баркан Д. В. и др., 1979; Балонов Л. Я., Деглин В. Л., Черниговская Т. В., 1985, и др.]. Современные представления отличаются от прежде сложившихся: функции полушарий мозга неравный в формировании не только фонетического, но и морфологического, лексического, синтаксического, семантического уровней языка. Участие в организации речевой деятельности и правого и левого полушарий «осуществляется при постоянном и гибком их взаимодействии, обеспечивает возможность двоякого познания внеречевой действительности, создавая целостный чувственный-иконический образ мира и проверяя его истинность через построение рациональных логических моделей» [Балонов Л. Я., Деглин В. Л., Черниговская Т. В., 1985].

Д. А. Кауфман, О. П. Траченко (1985) показали, что преимущественное участие левого полушария необходимо в случае повышения требований к точности фонемной идентификации, например, при распознавании логотомов (бессмысленных слогосочетаний). которые анализируются как ряд конкретных дискретных фонематических единиц. Доминирование левого полушария выявляется при опознании лексем, играющих особо важную роль в синтаксическом оформлении высказываний (служебные слова), в случае вторичного происхождения лексем от слов другого класса (относительные прилагательные) или принадлежности слова к позднейшим слоям лексики (жаргонные глаголы). Преимущественная роль левого полушария выявляется также при опознании абстрактных слов, т. е. слов, в значении которых малая степень образности сочетается с широкой полисемией. Преимущество правого полушария или возможность опознания как в левом, так и в правом полушариях установлены для знаменательных слов, что определяется большей степенью их конкретности и образности, при узком наборе стоящих за ними значений. По мнению авторов, «...результаты, свидетельствующие о латерализации восприятия разных типов вербальных стимулов, имеют ограниченное значение в том смысле, что они не могут рассматриваться как аргумент в пользу представления о жесткой привязанности восприятия той или иной категории слов к одному из полушарий. Выводы исследования могут распространяться только на условия опознания нулевых форм лексем, предъявлявшихся вне контекста. Вполне возможно, что в условиях естественной коммуникации латерализация восприятия тех же лексем, входящих в состав связного высказывания, может быть совсем иной и зависеть от особенностей той синтаксической структуры, в конструкцию которой они встроены».

На основе анализа различий распада и последующего восстановления разных составляющих целостной психики после угнетения правого или левого полушария мозга В. Л. Деглин (1984) формулирует гипотезу о семиотической природе функциональной асимметрии мозга, согласно которой последняя выявляется только при обработке знаковой информации и отсутствует при обработке информации, не имеющей знакового характера. Ведущим, по автору, является принцип семиотического дублирования: объективная реальность получает в сознании двойное отражение; мозг параллельно создает две знакомые модели мира: правое полушарие — иконическую, левое — символическую. «Семиотическая формулировка различий функции правого и левого полушарий позволяет объединить и уточнить другие, ранее предложенные формулировки».

Данные изучения асимметрии функций мозга животных в сравнении с результатами исследований асимметрии мозга человека легли в основу индуктивно-дедуктивной гипотезы В. Л. Бианки (1985), согласно которой индукция преимущественно связана с функционированием левого, дедукция — правого полушария. По мнению автора, с позиций этой гипотезы можно объяснить все основные дихотомии (аналитико-холистическую, одновременно-последовательную, пространственно-временную) относительно частных признаков обработки информации, которые могут быть рассмотрены как следствия индуктивно-дедуктивной гипотезы.

Подчеркивается взаимодополняющее сотрудничество полушарий мозга, функциональная асимметрия их предполагается эволюционно связанной с развитием речи, возникновением нового качества в деятельности высших отделов головного мозга [Костандов Э. А., 1983].

В основе асимметрии мозга Г. А. Кураев (1983) предполагает механизм доминанты. Асимметрия является необходимым условием реализации процессов высшей нервной деятельности человека и животных. Нейрофизиологические механизмы замыкания временной связи реализуются на основе исходной межполушарной асимметрии состояния активности заинтересованных структур мозга, последующего формирования однотипного их состояния и завершаются латерализацией в одном полушарии процессов, обеспечивающих сигнальную реакцию. Динамика процессов замыкания временной связи идет от асимметрии к симметрии и вновь к асимметрии активности полушарий головного мозга.

Перечень высказываний, гипотез можно бы и продолжить. Но из изложенного видно, что о неравнозначности функций полушарий мозга можно говорить по отношению к разнообразным составляющим целостной нервно-психической деятельности. Поскольку представленные гипотезы довольно многообразны, то, естественно, возникает вопрос: не существует ли некая единая закономерность, определяющая все проявления функциональной асимметрии полушарий мозга?

Все последующие главы книги посвящены по существу попытке обоснования одного из возможных ответов на последний вопрос. Эта попытка осуществляется на основе анализа данных клинических исследований авторов.